Заклинил пулемет.
Но был еще механик жив,
И танк прошел вперед.
С размаху на орудье он
Наехал с трех шагов.
Так на посту своем погиб
Наводчик Поляков.
Над ним пылал разбитый танк,
Кругом другие жгли.
И немцам заходя во фланг,
На помощь наши шли.
Надолго был задержан враг,
Пять танков - пять костров.
Учись, товарищ, делать так,
Как сделал Поляков!
Учись, как нужно презирать
Опасности в бою,
И если надо - умирать
За Родину свою".
(тут и далее все куплеты из стихов Симонова).
"...Там, где мы бывали,
Нам танков не давали!
Но мы и не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Мы первыми въезжали в города".
А помнишь пикап наш трофейный, Валюша? Со мной и в час лютый была ты досужа.
В 46-м "войны титаны", в Париж - зализывать там раны...
"...От ветров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!"
"...Так выпьем за победу, за нашу газету".
1941. Алексей Сурков и Константин Михайлович Симонов на фронте
Советские военные корреспонденты Константин Симонов, Виктор Тёмин, Евгений Кригер и Иосиф Уткин в дни обороны Москвы.
(показать вам фотографии советских солдат в дни обороны Москвы или сами найдете?...)
Выставки, концерты, вернисажи...
Он был с породы романтических сердец
и праздник в ЖЭКе не пропустит даже -
исправно метил территорию самец.
Корреспондент газеты «Красная звезда» К.М. Симонов общается с санитарками госпиталя.
Довольны глазки соловьиные и током кровь в места причинные...
Холеный анфас и бравад не скрывая, теперь вам понятно, "кому мать родная"?
Дезертирам уклонистам (партизаны, вы узнали?) на две минуты стать артистом симоновы разрешали.
На всех мгновеньях "фотофактов", был Костик в центре. Без антрактов.
Это нужно выделить особо: "Война была темой, делом, школой, судьбой". Занудно повторюсь: "Так кому война - мать родная"?
Когда бои все утихали, писаки тут же возникали.
И наступал их звездный час - стонал от ужасов Парнас.
Этого неизвестного солдата фашисты поливали водой, пока он не превратился в ледяную статую. 1944г.
Тюки с волосами убитых женщин из концлагеря Аушвиц нацистского для производства матрасов.
Два Кости... в горле у народа.
Барин Эренбург слушает чернь - холопов русских, "сопереживая" их тяжкой доле и вынашивая новые "бессмертные строки" своих стихов.
Той же, которой были посвящены хрестоматийные "Жди меня и я вернусь" Симонов посвятил и другие:
"Я не могу писать тебе стихов
Ни той, что ты была, ни той, что стала.
И, очевидно, этих горьких слов
Обоим нам давно уж не хватало.
Упрёки поздно на ветер бросать,
Не бойся разговоров до рассвета.
Я просто разлюбил тебя. И это
Мне не даёт стихов тебе писать".
Себя от жизни той надежно перепрятав...