Бодуэн де Куртенэ
Молюсь, чтобы судьба меня не огорчила,
ведь хочеься мне только одного:
стоял бы он всегда и солнышко светило,
а больше мне не нужно ничего.
Любил он слово "докажи",
дотошным бог его родил.
Вот вынь ему и положи!
Ну, вынул я... и положил.
Судьба меня однажды - бах!
Без объяснений и без смазки...
Но это был еще не трах,
а предварительные ласки...
Он на свидание спешил,
но день, увы, прошел впустую...
Под нос сердито пробубнил:
"Ни сердцу, ни уму, ни хую"...
Крутое словцо он так загибал -
изыскано, к месту, задорно!
Другой - даже "попа" в речах обнулял,
но слушать его тошнотворно.
На себя надела платье
скромностью расписано,
но назвали все же "блядью", -
на лице написано.
Она в постели так творила,
умела брать и отдавать.
А ты лишь ноги разводила...
Вот потому ты и блядь!
Природа женщин обделила,
дано лишь высшим существам
носить "красавца-исполина",
чесать под ним же по утрам.
Двойной удар он получил,
Удачи словно миновали:
взял и на грабли наступил,
на которые насрали.
Выпрямится в жизни крен,
в семье, в деревне, в мире.
Всего лишь нужно, чтобы член,
Перпетум был мобиле.
Его второго нет такого,
в русской речи не сыскать:
"куннилингус" это слово -
быстрее сделать, чем сказать.
Тогда хозяин ты судьбе
и счастьем жизнь твоя зовется,
когда завидуют тебе,
а подосрать не удается.
Он с виду очень был крутой,
в возможностях - безбрежный.
Как член мужчины в метр длинной!
Ну, в общем, - бесполезный.
Сорвалась чуть ли не на мат,
от наглости его в саду:
Куда полез руками, гад!?
Руками я сама могу...
Каждый третий муж - кретин,
доверь лишь микрофон жене.
Слышать это для мужчин,
как серпом по фаберже.
Хохлы всё поняли потом:
их видеть близко не хотят.
Как яйца в акте половом:
как раз у входа тормозят.
От всех страстей, которых много,
защищена моя душа.
От женщин только брешь немного,
как Ахиллесова пята.
"...Я стал умен, я лицемерю -
Пощусь, молюсь и твердо верю,
Что бог простит мои грехи,
Как государь мои стихи..."
А. Пушкин
