(пакостничать на "Эхе мацы" у этого красавчика "возможность" есть всегда, а передать слова соболезнования своей коллеге, - тут сложнее, тут Венедиктов микрофон не дает...)
"И я абсолютно убежден в том, что сегодня среди нас ходит огромное количество безумцев, которым достаточно очень небольшого спускового крючка. Вы видите, в каком состоянии общество. И вот здесь уже как раз я совершенно не могу согласиться с теми, кто предлагает это считать частным делом такого несчастного одиночки. Борис Гриц явно не в своем
уме, но количество людей, которые не в своем уме и которые потенциально готовы убивать, в России огромно".
(Бычара хрюкающая, дело в том, что Гриц 20 лет назад уехал жить в твою страну, сатаной евреям данную. Поэтому он гражданин твоей страны, а не России. Следи за базаром, бычара хрюкающая!)
"Я думаю, может быть, тягчайшим грехом нынешней российской власти будет в истории именно то, что фактически эта власть нравственно свела с ума, погрузила в состояние нравственного безумия огромное количество людей, проживающих в стране.
"Заявление Пескова, что «обсуждение судьбы Крыма не подлежит обсуждению», - это уже, конечно, за гранью. Да и половина того, что происходит сегодня в России, за гранью. Просто это действительно какой-то… вот то, что называется нравственным идиотизмом. Или был еще такой термин в конце XIX века - «духовная эпидемия», «психиатрическая
эпидемия».
Это полное забвение каких-то приличий. Людей духовно здоровых стопроцентно очень мало. И как правило, это люди деревянные, как это ни ужасно".
"Вот ситуация, которая существует вокруг Грица и вокруг Фельгенгауэр сегодня, ситуация в соцсетях - она, конечно, чудовищна. Поэтому оздоровлению ее будет способствовать все, что как-то выводит нынешнюю российскую жизнь из зоны умолчания. Мы способствуем этому, говоря вслух. Навальный способствует, говоря вслух, Собчак способствует. Все, кто выводят из-под сознания страхи и кошмары сегодняшнего российского обывателя, они способствуют оздоровлению
общества.
Потому что иначе в этом закрытом страшном пространстве, в этой инкапсулированной стране развиваются все возможные инфекции".
"Все это заставляет меня как-то радостно сказать, что фашизм у нас не пройдет. А почему? А потому, что у нас ничто не
проходит. Понимаете, у нас и коммунизм не прошел, и либерализм не прошел. Ну и фашизм не прошел. Потому что на самом деле всем все равно. И это до какой-то степени нас спасает".
"Ну, я описывал много раз этот припадок дикого страха, который пережил я в камбоджийских джунглях, когда ездил туда писать про девочку-маугли. Понимаете, какая история? Вот это не было экзистенциальным переживаем; это было ужасом от созерцания страны, в которой на протяжении пяти лет происходил нечеловеческий, необъяснимый ужас - геноцид собственного народа, причем более радикальный, более ужасный, чем где-либо еще: чем в России, чем в Китае. То, что происходило в Камбодже - на самом деле это страшный иррациональный урок. Я верю в то, что над территорией, где это происходит, повисает такое облако… Помните, как у Пастернака было сказано: «Тоня лежала в облаке перенесенных страданий». И вот здесь это было облако перенесенного ужаса. Это какой-то неискупимый, необъяснимый кошмар".
"Это как писал Леон Фелипе: «Тебе такого не представить, а мне не объяснить», - когда он пишет к Данте, говоря: «В твоем аду ребенка не было», - в стихотворении «Аушвиц». Он обращается к Данте и говорит: «Тебе не вообразить, а мне не рассказать». Вот у меня было ощущение такое же: представьте себе Аушвиц размером в целую страну".