"Друзья, соратники, сегодня большой национальный праздник. Придет время и 2 мая станет государственным праздником ведь именно два года назад украинцы получили первую существенную Победу в нынешней национально-освободительной войне. В тот день удалось спасти Одессу от агрессии русского мира продемонстрировать агрессору зубы. Украинский триумф в Одессе стал началом конца идеологии русского мира. Победа украинского духа и оружия в Одессе, золотыми буквами вписана в новейшую украинскую историю".
Российский журналист Ульяна Скойбеда: "... Тех, кто выбирался из печи живым, заставляли ползти по мостовой и глумились. И ликовала студия Савика Шустера, где зверства показывали чуть ли не в прямом эфире, и ликовала сумасшедшая Фарион: "Нехай горят черти в пекле!"
Это о людях, сгоревших заживо.
А о садистах: "Найкращи" (то есть наилучшие) и "Одесса - жемчужина украинского духа".
Где-то такое было...
Да, ну конечно, в Хатыни. Жителей белорусской деревни, сто сорок девять человек, фашисты согнали в колхозный сарай, обложили соломой и подожгли. Выбегавших расстреливали из пулеметов. Фашистами были украинцы.
Люто как. Братья - братьев...
Подлый майдан открыл нам глаза. Мы поняли наконец, что мы для украинцев больше не братья. Мы - унтерменши.
Предали украинцы что-то общечеловеческое, что-то в душе. Потеряли что-то главное и с тех пор расчеловечиваются потихоньку"...
Одесский писатель Игорь Губарь: "Мы всегда верили в Одессу - не в какие-то сомнительные идеалы, навязываемые той или другой державой, мы верили в свой город - островок добра, оптимизма и здравомыслия. И не только сами верили: куда бы ты ни попадал, на каком бы дальнем или ближнем востоке ни оказывался, одессит - это уже само по себе почетное звание, бонус априори.
... Чудовищно. В течение нескольких часов в "благословенной Одессе" погибло на порядок больше людей, чем во всех заварухах на Востоке страны вместе взятых. И как именно, при каких катастрофических обстоятельствах погибли эти люди. Подробности заставляют содрогнуться... Это не Кампучия, не Конго, не Сомали. Это ЭВРОПА, в которую мы так самоотверженно стремимся со своими катафалками.
Сказал вчера, что это самый черный день моей жизни. Так и есть. Потому что и моя жизнь (да хрен бы с нею и со мною, кто я, собственно говоря, такой) теперь ничего не значит, ибо кому теперь будет интересна история этого города, как и сам проклятый зачумленный город..."
