- И воевал. И сидел.
- А за что сели?
- Вы бы ещё спросили, за что воевал.
х/ф "Огни притона"
Лев Зиновьевич Копелев. Критик, литературовед (германист), диссидент и правозащитник. В 1941 году записался добровольцем в Красную армию. Благодаря своему знанию немецкого языка служил пропагандистом и переводчиком.

Когда в 1945 году Советская армия вошла в Восточную Пруссию, он был арестован за резко критические отзывы о насилии над германским гражданским населением. Приговорён к 10 годам заключения за пропаганду «буржуазного гуманизма» и за «сочувствие к противнику». В «шарашке» Марфино встретился с Александром Солженицыным, стал прототипом Рубина в его книге «В круге первом».
Лев Копелев вспоминает конец 1944 года:
Первые прусские деревни Гросс– Козлау и Кляйн-Козлау горели. Шофер должен был держаться середины улицы: с обеих сторон жарко полыхали дома под черепичными крышами… Тлело и дымилось высокое дерево перед горящей церковью. Людей не видно. Несколько минут мы ехали сквозь огненный туннель по узкой кривой улице. Было удушливо жарко и страшновато: сыпались искры, летели головешки.
Выехали на площадь. У армейской повозки покуривали несколько обозников. Мы остановились.
– Тут что, сильный бой был?
– Какой там бой, они тикают, не догнать… И вольных ни одного не осталось.
– Значит, заминировали, подожгли?
– Кто? Немцы? Нет… Никаких мин не было, а пожгли наши.
– Зачем?
– А хрен их знает, так, сдуру…
Да не сдуру, а по причине завистливой ненависти к этим уютным, крепким домам, кладовые которых ломились от окороков и колбас, ко всей нормальной человеческой жизни с чистыми туалетами и самоуважением.
Одно из стихотворений А. Твардовского начинается так:
"По дороге на Берлин
Вьется серый пух перин…
Да, попотрошили Иваны немецкие перины. Продвижение советских войск по Германии сопровождалось безжалостной местью.
Реальная история до неприличия неполиткорректна и внеэтична. И если на четных ее страницах отъявленными подлецами предстают одни действующие лица, то стоит лишь перелистнуть страницу...
Правда остаётся правдой, ложь становится историей.
Авраам Линкольн.
Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, - только бы ее не обманывать.
Петр Чаадаев
